«Москва — это боль»: Чулпан Хаматова допустила возвращение в Россию

Когда Чулпан Хаматова в 2022 году покинула Россию, мало кто верил, что её признания о невозможности вернуться когда-либо изменятся. А теперь — поворот: в свежем интервью актриса неожиданно признаётся — «увидела табло с рейсом на Москву, и… дыхание перехватило».

Словно бы и не прошло два года эмиграции, десятки спектаклей за границей и тысячи гневных комментариев в её адрес. Она по-прежнему скучает. И говорит об этом вслух.

«Если бы не дети…»

Самым громким оказалось не слово «Москва», а фраза о том, что в других условиях она бы, возможно, решилась на возвращение: «Если бы у меня не было троих детей, которые от меня зависят… может быть, можно было бы рискнуть».

И эта ремарка звучит куда более откровенно, чем политические манифесты. Потому что тут — не про убеждения, а про усталость. Про тянущую тоску. Про то, что даже у тех, кто «уехал навсегда», иногда возникает желание пройтись по Старому Арбату — не оборачиваясь.

Не все в восторге

Реакция на признание — как всегда, на грани. Кто-то поддержал: «Она живая, она чувствует, и это нормально». Другие — не сдержались. Актриса Яна Поплавская высказалась максимально жёстко: «Вы что-то потеряли с её отъездом? Кино рухнуло? Театр встал? Нет. Всё работает. Значит, и незачем возвращаться».

В телеграм-каналах вспоминают, что Хаматова поддерживала украинскую сторону, участвовала в благотворительных акциях в пользу беженцев, а значит — по мнению некоторых — «пусть сидит в Латвии».

Актриса без сцены — или сцена без актрисы?

Сегодня Чулпан живёт в Риге, играет в театре, ведёт размеренную жизнь. Вид на жительство продлён, спектакли идут, в зале — аншлаги. Но на эмоциональном уровне видно: точка невозврата — не факт, что пройдена. В её словах больше растерянности, чем политики. Она не требует прощения. И не просится обратно. Она просто… скучает.

Тихая тоска громче громких заявлений

Вся эта история — не про «может вернуться» и не про «пусть остаётся». Это про человека, который однажды уехал, а теперь, спустя годы, вдруг понял: уехать физически проще, чем отпустить внутренне.

И пока другие кричат лозунги, она молча смотрит на слово «Москва» на табло и думает, каково это — прилететь туда без чувства вины.